Жизнь и деятельность архимандрита Иеремии (в миру – Куркина Ивана Матвеевича) в общественных публикациях ранее не освещалась. Исключение составляют краткие сообщения о нем в статье А.Г. Шпилева «Знаменский монастырь» [1], и  «Книге жертв политических репрессий Орловской области». В последнем источнике  о нем сообщается как о священнике,  подвергшемуся аресту в 1930 году.  Указывается место рождения: «Орловская область, Колпнянский район, с. Дровосечное. Вынесен был приговор: 3 года концлагерей. Дальнейшая судьба неизвестна»[2].
    Сведения о нем в данной публикации будут представлены на основе ранее не известных документов Государственного архива Курской области, архивной справки  Государственного архива Орловской области, архивного уголовного дела № 10518-П находящегося на хранении в  УФСБ  России по Орловской области, информационных писем ИЦ УМВД по Хабаровскому краю.
    Стоит заметить, что период жизни монастыря после отбытия чудотворной иконы «Курской Коренной Знамение» из Курска за границу в 1919 году до его закрытия в 1924 году в настоящее время мало изучен. Нам известно, благодаря книге Архиепископа Серафима «Одигитрия Русского Зарубежья», что в это сложное время монастырская братия разделилась. Часть ее покинула монастырь с благословения Архиепископа Феофана вместе с частями Добровольческой армией генерала Кутепова, как они полагали временно, и отбыла, сопровождая главную святыню Курского края чудотворную икону Пресвятой Богородицы вначале на юг, затем за границу,  а часть осталась в Знаменском монастыре в Курске.
    Вместе с сопровождавшими икону Архиепископом Курским Феофаном, архимандритом Коренной пустыни Варнавой и частью  монашеской братии, отбыл из Курска и  наместник Знаменского монастыря архимандрит Иероним, позднее архиепископ Детройтский[3]. Разделение оказалось для многих не временным, а на всю жизнь.
    После возвращения Красной армии в Курск в 1919 году  и установления Советской Власти, Знаменский монастырь с оставшейся братией продолжал действовать до 1924 года. 
    После отбытия  архиепископа Феофана, Святейшим Патриархом Тихоном  архиепископом Курским и Обоянским был назначен владыка Назарий (Кириллов)[4].14 апреля 1920 года наместник Московского Донского монастыря Никон Пурлевский Святейшим патриархом Тихоном хиротонисан во епископа Рыльского, викария Курской епархии[5], он же стал и настоятелем Курского Знаменского монастыря. Первое время управление обителей осуществлялось Членами Правления  избранными из числа братии. В его состав входил и иеромонах Иеремия, впоследствии архимандрит монастыря[6].
Архимандрит Иеремия, в миру Куркин Иван Матвеевич из крестьян, родился 19  июня 1864 года в селе Дровосечное, Малоархангельского уезда Орловской губернии.  Крещен 21 июня  в Покровской церкви того же села. Холост. Родители – государственный крестьянин с. Дровосечное Матвей Афанасьевич Куркин и его жена Пелагея Тихоновна. Оба православные[7]. 
    В возрасте 30 лет  5 апреля 1894 года Иван Матвеевич поступил в Курский Знаменский монастырь.  Пострижен в монашество с именем Иеремия 4 декабря 1897 года. 23 октября 1900 года рукоположен в иеродиакона.
    Указом Курской Духовной Консистории от 20 сентября 1911 года назначен заведующим иконно-книжной монастырской лавкой.
    В том же году 8 октября был рукоположен в иеромонаха. В этот же день награжден Набедренником. 15 мая 1912 года утвержден в должности ризничего монастыря. Имел Крест на Владимирской ленте и светло-бронзовую медаль в память 300-летия Царствования Дома Романовых. В отпусках и под следствием не был.
    15 мая 1915 года награжден Наперсным Крестом от Священного Синода.
    Указом  Курской Духовной Консистории 4 июня 1915 года был назначен членом Правления монастыря. По личному прошению 11 мая 1918 года был освобожден указом Духовной консистории от должности ризничего и члена Правления. Нес очередное священное служение и занимал должность заведующего иконно-книжной лавкой. С 1920 года – Благочинный монастыря, вновь состоял членом Правления монастыря, в который входили исполняющий должность казначея иеромонах Иосаф, иеромонах Питирим, иеромонах Григорий[8]. 9/22 октября 1920 года иеромонах Иеремия был представлен Епископом Рыльским Никоном (Пурлевским)  к игуменству[9]. Исходя из двух  обнаруженных документов Государственного архива Курской области, можно констатировать, ранее неизвестный факт, что  Епископ Рыльский Никон (Пурлевский)  в период от 22 октября 1920 года по 1 января 1923 года являлся настоятелем Курского Знаменского монастыря[10].
    Здесь стоит указать на то, что после революции 1917 года привычный ход жизни монастыря коренным образом стал меняться. По всей стране набирала ход компания Советской Власти против Русской Православной Церкви. Церковнослужителям и монашествующим становилось небезопасно появляться на улице.  В 1918-1919 годах всех духовных лиц стали принуждать к общественным работам. Монахи Курского Знаменского монастыря были вынуждены работать на очистке снега с железнодорожных путей[11]. С лета 1919 года почти все жилые корпуса Знаменского монастыря были заняты расквартированными бойцами 3-й роты курского караульного батальона. Двор обители стал постоянно использоваться для проведения митингов, на которых нередко звучали призывы о том, что надо «перерезать все духовенство, как белое, так и монашествующих»[12].
    В 1921 году  игумен Иеремия  входил в состав специальной комиссии от монашеской общины, на предмет более подробного осмотра Воскресенской церкви Знаменского монастыря, которая до 5 ноября 1921 года сохранялась войсками 26 батальона внутренней охраны республики. Целью данной комиссии являлось предотвращение дальнейшего расхищения и осквернения Воскресенской церкви[13].
    В 1922 году игумен Иеремия был возведен в сан архимандрита, на это указывает личная подпись архимандрита Иеремии в рапорте Курскому Епархиальному Управлению[14]. Этот же год он указывает и в протоколе допроса уголовного дела при аресте его в 1930 году.  1922 год известен тем, что по всей стране проходили акции Советской Власти по  изъятию церковных ценностей. Вследствие этого из Знаменского монастыря были реквизированы многие художественные, исторические и ценные церковные предметы. В это время в Курском Знаменском монастыре находилось 36 насельников, в условиях, когда уже «весь двор мужского монастыря и помещения на нем были заняты 20-й отдельной стрелковой ротой при Губполитуправлении (бывшей 26-й батальон ВВЧК)»[15].
    Властью предпринимались последовательные шаги к вытеснению монашествующих из монастыря, чтобы в итоге закрыть его. По всей стране многие монастыри были уже ликвидированы. В Курской губернии участь одним из первых быть закрытым в 1922 году выпала на Глинскую Пустынь[16]. В 1923 году очередь дошла до Коренной Пустыни, где в  том время находился на покое митрополит Назарий (Кириллов). Об этом мы узнаем из его письма к Святейшему Патриарху от 22 августа 1923 года: «Уже две недели, как я переживаю одну тревогу за другой. Первое, что постигло меня, - это выдворение меня, по случаю закрытия Коренной пустыни, в Знаменский монастырь, а второе - неожиданное возвращение меня Вами вновь на Курскую кафедру»[17].
    Сложность этого периода для Курского Знаменского монастыря заключалось в том, что его настоятель епископ Белгородский викарий Курской епархии Никон уклонился в обновленческий раскол. Так 29 августа 1923 года в Знаменском Соборе по резолюции обновленческого «архиепископа» Иннокентия Пустынского им был посвящен во стихарь псаломщик Стефан Брежнев. Исповедь принимал духовник игумен Иосаф[18]. Какую позицию занимала остальная братия монастыря, пока данных нет. Известно, что иеромонах Григорий, член Правления монастыря, сохранил верность Патриарху Тихону и остался в молитвенном общении с православным Курским архипастырем владыкой Назарием[19]. Отношение  архимандрита Иеремии к «обновленцам» неизвестно. Известен только единственный факт, указывающий на принадлежность его  к Русской Православной Церкви, это пункт в рапорте Курскому епархиальному управлению от 11 октября 1922 года об отчислении денег на содержание митрополита Назария Знаменским монастырем за личной подписью архимандрита Иеремии[20].
    Незадолго до полного прекращения деятельности Знаменского монастыря, интересен факт двух событий произошедших почти в одно время - в марте 1924 года. Первое, что назначенный обновленцами «епископ Курский» Никон Пурлевский принес покаяние Патриарху Тихону в московском храме Воскресения в Барашах, и был принят в сущем сане, возвратившись на прежнюю кафедру в Белгород[21]. И второе, которое потрясло весь город и было отмечено в секретном донесении зампреда ОГПУ Ягоды Сталину: «В Курской губернии имело место «обновление» креста на Знаменском монастыре (крест был хорошо позолочен и ярко блестел), там же были «чудеса» исцеления»[22]. В статье «Церковь на службе поджигателей войны» за 1937 год об этом событие сообщается так: «В марте 1924 года в один из базарных дней вдруг обновился крест на воротах Знаменского монастыря. Сейчас же повалили толпы народа к монастырю. Это паломничество продолжалось два дня. Толпа насчитывалась тысячная. К архиепископу направились представители газеты «Курской правды»». В статье не указывается имя архиепископа, но можно предположить, что это был архиепископ Курский и Обоянский Иувеналий Масловский, занимавший курскую кафедру с октября 1923 по февраль 1925 года. Так как других архиепископов в Курске не было, а ставленником от обновленцев в то время был, как указано выше, епископ Никон Пурлевский. Представители «Курской правды» потребовали у архиепископа снять Крест с ворот монашествующими, и написать опровержение в газету. Не желая допускать кровопролития, требование было удовлетворено. «Через некоторое время Крест был снят монахами. Когда толпа спросила, почему это делают? Монахи ответили, что никакого обновления не было и что крест омыло снегом и дождем. Крест принесли и показали представителям. Это еще не все, сказали они, обращаясь к архиепископу. Завтра во всех церквах священники должны выступить и разъяснить верующим, что вы опубликовали в «Курской правде» опровержение этого чуда и что это они проверят. На следующий день в Знаменском монастыре было сообщено верующим об этом сквозь зубы»[23].
    31 мая 1924 года был произведен  арест архимандрита Иеремии и четырех несельников монастыря. Им предъявлено обвинение по 10 и 80 ст. УК[24].    Данного уголовного дела в курском архиве не сохранилось. В протоколе допроса уголовного дела от 1930 года архимандрит Иеремия сообщает об этом так: «судился Курским губсудом за несвоевременное предоставление к изъятию монастырских вещей и осужден на 3 года строгой изоляции, но тот час освобожден по амнистии»[25]. В 1924 году эта амнистия была связана с годовщиной Октябрьской Революции и образованием СССР, по причине чего и были освобождены все пятеро обвиняемых. По сохранившимся записям «Журнала Распорядительного заседания Кургубсуда за 18 ноября 1924 года» нам стало известно, что вещественными доказательствами по делу обвинения архимандрита и других монахов  стали следующие конфискованные монастырские вещи – «серебра лома 16 с ¼ фунтов (500 грамм), два рукава для пожарного насоса, 5 штук гирь по два пуда, одна чугунная плитка, одна чугунная доска для плиты, 5 штук канатов»[26]. И хотя не сохранилось подробного описания серебреных вещей, можно предположить, что это были особо важные предметы церковного обихода.  Далее с 1924 по 1930 год архимандрит Иеремия возвратился к себе на родину, где стал  служить священником в Покровской церкви села Дровосечное[27].
    7 февраля 1930 года по ложному доносу архимандрит Иеремия, вместе еще с четырьмя обвиняемыми за  ведение антисоветской агитации против проводимых мероприятий Советской властью в деревне ст.ст. 58.10 и 58.11. УК был арестован и содержался под стражей в Курдюмовке, затем в Щиграх.  5 марта того же года Тройкой ППОГПУ по ЦЧО  по внесудебному рассмотрению дел заключен в концлагерь сроком на три года.
В свидетельских показаниях  на архимандрита Иеремию записано, что он «Священнослужитель Куркин  имел собственной земли 16 десятин, обрабатывал за счет чужого труда, имел батраков, сам же жил в монастыре, откуда присылал деньги и вещи, чем дал возможность простроить дом. Все возможными  путями старался обольстить бедноту и частью середняков давал в займы деньги хлеб и т.п.»[28].
    Из свидетельских показаний другого свидетеля: «Куркин … в прошлом  имел своей земли 25 десятин и десятин 15 арендовал, держал батраков 2-3 постоянно, во время белых банд принимал на квартиру как лучших гостей офицеров и служил молебны за невозвращение комиссаров. В проводимой (Советской властью) компанией собираться в ячейки - агитирует против, доказывая, что  все это проводится  с целью закабаления крестьян. В общем  указанные мной паразиты всячески  мешают соцустройству.»[29]  Из протокола допроса архимандрита Иеремии (Куркина Ивана Матвеевича) об имущественном положении: « У меня до революции не было никакого имущества, у  сестры: хата, 3 десятины земли, 1 лошадь, 1 корова; после революции у меня тоже, у сестры то же самое что и до революции»[30].
    В показаниях третьего свидетеля об архимандрите Иеремии записано: « больше всего он  просил разъяснять крестьянам, что бы они не верили коммунистам что нет Бога, Бог есть и от религии отказываться нельзя, иначе будем наказаны…»[31].
    27 февраля 1930 года в обвинительном заключении сообщается: «Куркин Иван Матвеевич, родился в 1864 году, священник, русский, подданный СССР, одинокий. Имевший до революции 25 десятин надельной и 15 десятин арендной земли, 5 лошадей, 2 коровы, 15 овец, 2-х свиней, дом, 2 амбара, 2 сарая, двор, 20 колодок пчел. Имеющий в данное время 1 лошадь , 1 корову, 4-х овец, 1 свинью, дом, амбар, сарай, 12 колодок пчел, платящий 134 рубля сельхоз налога, лишенный права голоса, грамотный, беспартийный, в 1924 году судимый Губсудом, за скрытие монастырского имущества и приговоренный к 3 годам лишения свободы, не состоящий на военном учете. Обвиняется: в ведении систематической антисоветской агитации  и участии в контрреволюционной группировке, т.е. преступлениях 58.10 и 58.11 УК.»[32] .
    В показаниях по существу дела Куркин Иван Матвеевич заявил: «Виновным  в предъявленном мне обвинении не признаю. Никаких  молебнов по случаю прихода белых я не служил и не молил  о том, чтобы Советская власть не вернулась. Против колхозов я ничего не говорил, ибо про них ничего не знаю. У Захарова Ф.Ф. я 21 января был, но заходил я туда на одну минуту и там больше никогда не был. У Троепольского я не был. И против колхозов в этих домах я ничего не говорил, то же и против займа я не приводил доказательств из «священного писания». Против хлебозаготовок я тоже ничего не говорил. И вообще я никакой антиправительственной агитацией не занимался. Во всех своих обязательствах по отношению к государству был аккуратен. Записано с моих слов верно, записанное мне – прочтено, подпись -Куркин»[33].
    В деле  отчетливо прослеживается разность показаний обвинителей, и  явная подложность некоторых фактов, как например встреча обвиняемыми белогвардейцев. Свидетели проходившие по данном делу были все из близ лежащих сел Дровосечное и Ягодное Орловской губернии, а архимандрит Иеремия, к примеру, во время занятия Добровольческой армией Курской и Орловской губернии в 1919 году, находился в Курске. И по дальности расстояния между с. Дровосечное и городом Курском, «свидетели» конечно же не могли видеть как поступали архимандрит и другие обвиняемые, так как все они находились тогда в разных местах губернии. Очевидно, что обвиняемые были подвергнуты аресту совершенно по другим причинам, по которым не предусматривалось уголовного наказания. Так архимандрит Иеремия за непоколебимую веру в Бога и помощь ближнему, Гололобова Александра Хрисанфовна за свое социальное происхождение – бывшая дворянка, помещица. Корогодин Иван Никитьевич – тоже бывший дворянин, помещик. Троепольская Анна Ивановна была из духовного сословия, являлась женой священника. Согласно настрою того времени, Советской властью было дано указание повсеместно избавляться от представителей этих, по их мнению, опасных для Советской власти сословий.
    О дальнейшей судьбе архимандрита Иеремии известно, что он после вынесения приговора о заключении его в концлагерь был этапирован на Дальний Восток. Осужденная вместе с ним по данному делу Гололобова была расстреляна, остальные получили также 3 года концлагерей. Дальнейшая судьба на данное время их неизвестна. По сообщению Федеральной службы Исполнения Наказаний Управления по Хабаровскому краю, значится, что Куркин Иван Матвеевич (архимандрит Иеремия) прибыл в 3–е отделение Дальлага в 1930 году. Умер 12 июля 1930 года. Сведений о причине смерти, о месте захоронения не имеется. На хранении имеется только учетная карточка заключенного[34]. В полученном письме  Хабаровского Краевого историко-просветительского общественного движения «Мемориал» в дополнение к выше изложенной информации сообщается: «По сведениям одного бывшего сотрудника УФСБ по Хабаровскому краю, Управление лагеря особого назначения (УЛОН по ДВК), куда был выслан архимандрит Иеремия, находилось в Хабаровске на Казачьей горе. Там же размещалась и «Комендантская рота» - лагерное подразделение при Управлении. Умерших заключенных предположительно хоронили на старом кладбище, которое находилось не далеко от лагеря, теперь этого кладбища нет. На его месте гаражи авто-владельцев и Краевое Управление ГИБДД[35].
    Таким образом, известно, что жизнь  наместника Курского Знаменского монастыря архимандрита Иеремии трагически оборвалась 12  июля 1930 года на Дальнем Востоке в городе  Хабаровске в день памяти славных и всехвальных первоверховных апостолов Петра и Павла.  Реабилитирован 16 мая 1989 года, в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. Реабилитирован на основе Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 года как необоснованно репрессированный.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Шпилев А.Г. Знаменский монастырь. К. 2000. С.19
2. Реквием: Книга памяти жертв политических репрессий на Орловщине. Т.2. Орел, 1995.
С.208.
3. Архиепископ Серафим. Одигитрия Русского Зарубежья. МКП. 2009.  С. 63
4. Губонин М.Е. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России. М. 1994. С. 930
5. Раздорский А.И. Архиереи Курского края XVII-ХХ вв. Краткий биографический справочник. Курск, 2004. С. 87.
6. ГАКО. Р.750. Оп. 2. Д. 6. Л. 1
7. ГАОО. Ф. 101. Оп. 2. Д. 712. Л. 21об.
8. ГАКО. Р. 750. Оп. 2 Д. 6 Л. 2об-3.
9. ГАКО. Р.750. Оп. 2. Д. 6. Л.1
10. ГАКО. Ф. 750. Оп. 2. Д. 36 Л. 3
11. Курский край в истории Отечества. К. 1996. С. 408
12. Курский край в истории Отечества. К. 1996. С. 410
13. Шпилев А.Г. Знаменский монастырь. К. 2000. С. 19
14. ГАКО.Ф.186. Оп. 1. Д.74а. Л. 150
15. ГАКО. Р. 323 Оп. 1. Д. 708. Л. 46
16. Курский край в истории Отечества. К. 1996. С. 410
17. Святители земли Нижегородской . http://www.nne.ru/bishops/b_32.php
18. ГАКО. Ф. 750. Оп. 2. Д. 270 Л. 7
19.  Священник В. Русин. Пастырь высокой христианской настроенности. Православное Осколье № 30. 30 июля 2010 г.
20. ГАКО. Ф. 186. Оп. 1. Д.74а. Л. 150
21. История Иерархии РПЦ. М. 2006. С. 262
22. Севастьянов Г.Н. «Совершенно секретно»: Лубянка-Сталину о положении в стране (1922-1934) http://lost-empire.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=8765&Itemid=10
23. ГАКО. Р. 3139. Оп. 8 Д. 17.  Л. 11
24. ГАКО. Р. 166. Оп. 1. Д. 63. Л. 375
25. АУФСБ по Орловской области. Архивно-уголовное дело № 10518-П. Л. 71
26. ГАКО. Р. 166. Оп. 1. Д. 63. Л. 627об.
27. АУФСБ РФ ОО. Архивно-уголовное дело № 10518-П. Л. 39
28. Ук. д.  Л. 25
29. Ук. д.  Л. 10
30. Ук. д.  Л. 38
31. Ук. д.  Л. 30
32. Ук. д.  Л. 62
33. Ук. д.  Л. 40
34. Письмо ФКУ ЦИТО УФ СИН № 27/ТО/41/1.138 от 29.06.2011
35. Письмо Хабаровское КИПОД «Мемориал». № 86.3 от 04.08.2011
36. АУФСБ РФ ОО. Архивно-уголовное дело № 10518-П. Л. 82